Об одном парадоксе российского авторского права

Сегодня авторы, патентообладатели и изобретатели лишены законодателем права на четкое определение размера ущерба. Все определяется судейским усмотрением. Так, в соответствии с ч.1 ст. 19 Конституции РФ, все равны перед законом и судом. Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств.

В соответствии со ст. 4 УК РФ, лица, совершившие преступления, равны перед законом и подлежат уголовной ответственности независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств.

Учитывая эти законоположения, следует сделать вывод о нарушении конституционных принципов равенства граждан перед законом и судом при формировании конструкции ст. 147 УК РФ, в соответствии с которой незаконное использование патентных прав в отличие от незаконного использования объектов авторского права и смежных прав (ч. 2 ст. 146 УК РФ) считается оконченным преступлением с момента наступления общественно-опасных последствий в виде крупного ущерба, а не крупного размера, как определено в ч. 2 ст. 146 УК РФ. Аналогичные нарушения были допущены при определении крупного ущерба при совершении деяний предусмотренных ч.1 ст. 146 УК РФ.

Такое положение следует признать необоснованным в силу наличия нарушения принципа равноправия и единообразия правоприменения. На мой взгляд, данное различие в правовом регулировании недопустимо. Право не имеет методологической основы для регулирования процесса создания авторских произведений, но в состоянии позитивно воздействовать на этот процесс путем выработки правовых форм и методов организации творческой деятельности. В виду одного и того же видового объекта составов преступлений, предусмотренных ст.146, 147 УК РФ, то есть совокупности общественных отношений, которые отражают хотя и не идентичные, но взаимосвязанные интересы участников хозяйственного оборота, следует признать вышеуказанное различие в правовом регулировании недопустимым, что в конечном итоге нарушает конституционный принцип равенства всех перед законом.

Правоприменители, определяя величину ущерба, чаще всего исходят из суммы полученного дохода от продажи контрафактной продукции и стоимости нереализованной контрафактной продукции. Так, мировой судья судебного участка № 5 Октябрьского района г. Екатеринбурга по делу в отношении Ч. установил, что доходом от продажи контрафактной продукции является сумма реального ущерба, причиненного правообладателю товарного знака, а нереализованная контрафактная продукция является упущенной выгодой.

К сожалению, ставить знак равенства между размерами извлеченного дохода и размерами причиненного ущерба нельзя. Конечно, размер упущенной в результате незаконного использования товарного знака выгоды не может быть меньше размера доходов, полученных виновным. Однако в случаях, когда виновный реализует контрафактную продукцию по ценам ниже оригинальной, извлеченные им доходы могут быть не крупными, в то время как причиняемый ущерб будет крупным. В таких случаях единственным выходом определения ущерба является производство экспертизы для определения рыночной стоимости контрафактной продукции или размера упущенной выгоды.

Отсутствие единых норм, регулирующих охрану интеллектуальной собственности, нарушает Конституционные права граждан, которые не могут получить должную защиту своих интеллектуальных прав со стороны государства, и ставит в разные условия владельцев результатов интеллектуальной деятельности.

Код для вставки в блог